Сообщений в теме: 4

[Materhorn]

ПОСЛЕСЛОВИЕ К ТРАВЕРСУ ЧЕГЕТ-ТАУ - ЛАЦГА

Не люблю короткие маршруты,- на них не успеваешь в полной мере прочувствовать все прелести восхождения, как акта единения с природой, общения с компаньонами по восхождению. К коротким маршрутам приклеилось словечко «сбегали». А оно никак не вяжется с самой сутью альпинизма. Длинные же маршруты мой друг Антончик Костя называет экспедицией. Хотя, впрочем, тоже предпочитает именно такие.

Поэтому я был рад, когда ребята согласились пройти траверс Чегет-Тау –чана - Лацга. Одобрил эту идею и бессменный Начспас Зайцев Ким Кириллович, задав на выпуске ребятам коронный вопрос: « Куда можно уйти с маршрута в непогоду?» И действительно, непогода испытывала нас двое суток, только изредка балуя просинью в небе. Но об этом ниже.

После тщательной подборки и снаряжения, и продуктов питания ( ни грамма лишнего!) вышли из лагеря в назначенное время. Чегетский бивак при всей его уютности оставляем, решив заночевать на башне. От некогда хорошо разработанной тропы практически не осталось и следа. Троечный маршрут на Чегет-Тау не популярен в наши дни все по той же причине: его не «сбегаешь», его надо пройти.

Подъем на бивак по бараньим лбам, над которыми грандиозно нависают сбросы висячего ледника с северных склонов вершины, впечатляет, поражает дикостью, отсутствием следов человека. И действительно, ощущаешь себя первопроходцем в этом неуютном уголке, совсем рядом с Чегетски биваком, в последние годы напоминающем не альпинистский, а вавилонскую тусовку. Что поделать, иные времена! Но я не об этом!

Набрав приличную высоту, замечаем, что со всех сторон к ущелью Адыр-су подползают мрачные тучи. Но, как говорится, в горах погоду не ждут, а выбирают в ней окна. Тем более, что утро вечера мудренее!

Скальная башня, круто обрывающаяся к Чегетскому биваку, представляет собой в верхней части довольно узкую гряду, примыкающую к леднику. Наблюдая за клубящимися внизу облаками, ощущаешь себя стоящим на палубе корабля, который плывет в неизвестность. Не видно ни ориентиров внизу, ни звезд над головой. Площадок достаточно. Правда, все они требуют «реконструкции». А вот с водой – проблема. Запасаемся ею на утро с тающего снежника. Сыро, неуютно, поэтому, поужинав и приготовив бутерброды на завтрак, укладываемся спать. О завтрашнем дне не говорим, так как ребята знают уже, что я не люблю в горах загадывать что-то наперед. Я определяю всегда только цель. А она у нас: подняться на вершину.

Засыпаем под шорох дождя.



Новый день подарил слабую надежду на улучшение погоды. Небо на ущельем безоблачно, но подернуто цирусами, верными признаками приближающейся непогоды. А в том, что это так не было сомнений, над перевалом Гарваш застыло тяжелое облако с непролитыми еще дождями.

- Успеем ли до непогоды пройти хотя бы первый скальный пояс?

- Постараемся!

- Тогда оперативно снимаем лагерь и в путь!

Переход со скальной башни на ледник оказался не очень сложным. Более проблематичным оказался путь в лабиринте трещин выше, на что ушло немало времени. Занятые этой проблемой, мы и не заметили, как небо покрылось тяжелыми облаками. И переход с ледника на скалы первого скального пояса уже под дождем. Временами дождь сменялся снегом. Подъем наш замедлился. Но мы упорно набирали высоту по крутым, достаточно прочным скалам. Первые раскаты грома донеслись откуда-то из-за гребня вершины.

«В Сванетии гроза. – делаем вывод.- Будем надеяться, что она не перевалит на нашу сторону» - слабо утешаем себя.

Вскоре сверкнуло над Уллу-Тау.

- Осталось пару веревок до вершины скального пояса. Успеем!- успокаиваю я ребят.

- А что там?

- Там есть площадки для бивака. Если прихватит капитально, то остановимся.

Так и сделали. Под хлестким дождем вперемешку со снегом поставили палатку.

Еще бы идти вверх, время-то всего 13-00,но у природы свои законы, а у циклона свой график. Приходится уступать.

- Погоняем чаи. Посидим часок – другой, а там, гляди, непогода уймется, и мы пройдем до темноты второй скальный пояс, - объясняю ребятам свое решение остановиться. - К тому же, гроза может накрыть нашу вершину. А подходящее место для бивака только наверху пояса. Согласны?

- А почему вы нас спрашиваете? – задает вопрос Роман Алымов.

- А потому, чтобы вас не мучили сомнения в правильности этого решения.

На очередной связи в 14-50 сообщаем Ю.И. Порохне свои координаты, на что он желает нам погоды и добавляет, что циклон накрыл ущелье на два-три дня.

Согревшись чаем, задремали под шорох снега и раскаты грома. Всю свою злость гроза сосредоточила на Уллу-Тау –чану. «Как там траверсанты?». Ни лагерь, ни мы установить с ними связь не смогли.

Да, « …В «Уллу-Тау» опять задождило,

Засыпают снега перевалы.

Я под шорох дождя торопливо

Свою память, как книгу листаю…»

А что еще остается, когда приходиться пережидать непогоду да еще в поднебесье.

Через два часа, а потом еще через два ничего в небесной кухне погоды не изменилось. Вместе с угасающим днем угасают и наши надежды на то, что сегодня удастся пройти второй скальный пояс.


Новый день с трудом пробился сквозь мрачное колышущееся месиво облаков, поэтому намеченный срок выхода уже давно прошел. Решаем выходить после связи с лагерем.

- Ток – 44, прием! Передайте информацию!

- Я – Ток-44! Слышу вас хорошо. У нас все в норме. Готовы к выходу!

- Ваше решение? Вы возвращаетесь?

- Нет! Мы решаем продолжать маршрут!- сообщаю Юрию Ивановичу и вижу по глазам, что парни меня поддерживают.

- Тогда погоды вам! И еще, попытайтесь связаться с Током-19.Они второй день не выходят на связь!

Оценив состояние снежного склона, а особенно его верхней части, усыпанной свежими камнями, решаем подниматься под второй скальный пояс по разрушенным скалам левее снежного склона. Предельно осторожно проходим его и оказываемся как раз у начала подъема. Второй скальный пояс напоминает нагромождение крупных, мелких каменных глыб: ни навесить страховочную петлю, ни заложить закладку, ни забить крюк. Поэтому поднимаемся с переменной страховкой, стараясь не находиться друг под другом. На середине подъема забираем влево на более монолитные скалы и вскоре выходим наверх пояса.

От снежного плато, о котором пишет Наумов в своей книге, не осталось и следа, вместо него глубокий провал. Результаты глобального потепления налицо.

Попробовав подниматься по острому крутому снежно-ледовому гребню, переходим на скальный гребень, достаточно крутой, но монолитный, а главное, по нему поднимаемся одновременно, выигрывая во времени, тем более, что нам предстоит достаточно длинный путь по гребню.

Наскоро перекусив на вершине, уходим на траверс. Слева, по ходу, забитые облаками верховья ущелья Адыр-су , справа – Сванетия, - над ней зреют тяжелые тучи, готовые пролиться дождем, снегом. Стараемся идти в темпе, хотя гребень местами узкий, что требует осторожности и даже попеременной страховки. На гребне встречаются удобные для бивака площадки, но неустойчивость, ненадежность погоды требует использовать максимально недолгое, по всем признакам, затишье. Понимаю, что сегодня уже не удастся дойти до Лацги, но надо максимально приблизиться к ней.

К шести вечера спускаемся в провал. Великолепная площадка из оранжевых плит настолько заманчива и удобна, что пройти мимо нее нет сил. К тому же есть вода. А что еще нужно для комфортного бивака?! Идти же дальше, как предлагал Рома, не было смысла, так как буквально через полчаса нас накрыли облака из Сванетии, пошел густой снег, и ужинать пришлось уже в палатке.

Непогода заставила меня ввести ограничения на продукты. Неизвестно, что нас ожидает завтра.

Ночью приходится то и дело стряхивать снег с палатки.

Выглянув из палатки в пять утра, я не смог сдержаться от восторга, увидев впервые за три дня чистое звездное небо. Сванетия же по-прежнему под покровом облаков.

- Мужики! Погода!

Морозно, неуютно. Скалы покрыты снегом. Решаем выходить, как только солнце немного согреет их. Лучи его уже окрасили алым цветом гребень Уллу-тау.

Несколько спортивных спусков по крутым, скользким, мокрым от тающего снега плитам, и мы оказались на плато под жандармом, отделяющим нас от Лацги. Но неожиданно наш порыв остановила такая густая облачность, что мы буквально потеряли друг друга с виду. Коварная белая мгла, в которой теряются все ориентиры и ощущение рельефа. Приходится вернуться к спасительной осыпи. Чтобы скоротать время, готовим чай, доедаем все съедобное, курагу оставляем, по традиции, для вершины. Неумолимо катится время, уже давно перевалило за полдень. Принимаем решение – подниматься на гребень жандарма « на ощупь». Подъем достаточно крутой, свежевыпавший снег иногда уходит из-под ног, образуя небольшие лавинки.

Постепенно пелена облаков редеет и остается внизу. Наконец, открываются великолепные пейзажи Сванетии, но, к сожалению, нет времени любоваться ими. Траверс южного ледового склона жандарма длинный и достаточно крутой. Проходим его в темпе: приближается время связи, пропустить который нежелательно, так как предыдущий сеанс связи не удался.

Во время связи получили разрешение, в виду неустойчивой погоды, на спуск по кулуару.

От жандарма до вершины поднимались минут двадцать.

Не задерживаемся на ней и спускаемся прямо вниз по осыпному склону по хорошо натоптанной тропе. Начинается дождь.

От классического двоечного маршрута не осталось и следа. В былые времена до конца летнего сезона этот маршрут проходил по снегу, льду от перевала почти до самого верха. Сейчас же он выглядел жутко, словно ловушка для безумцев. Нагромождение камней, готовых ринуться при любом неосторожном движении по узкому кулуару, уклониться от которых бы не удалось низачто.

К счастью, наши ангелы-хранители не дремали даже в такое ненастное время, и мы благополучно прошли по - одному горловину кулуара. Дальнейший спуск по раскисшему от дождя глинистому склону, покрытому «живыми» камнями, не позволил расслабиться ни на минуту. И только в самом низу спуска, где кулуар переходит в склон, мы вышли на остатки лавинного конуса. Бергшрунд прошли по каменной пробке, которая образовалась из-за камнепадов.

Вниз-вниз.

Озеро на перевале Гарваш, которое всегда смотрелось, словно голубой сапфир в окружении белых снегов, сейчас похоже на лужу в обрамлении грязных, припорошенных рыжей пылью снегов.

На перевале не задерживаемся.

Вниз по хорошо разработанной тропе: с Лацги видели группу, спускающуюся с Уллу-тау. Перевальный склон весь в трещинах, мосты над некоторыми из них, как говорят, внизу, в аварийном состоянии.

На Чегетские ночевки спустились уже в темноте.

Дальше знакомый до мелочей спуск по морене, а затем еще одно приключение: переправа через речку. Я понимаю, что альпинизм начинается там, где заканчиваются тропы, и давно понял, что ДОРОГУ ОСИЛИТ ИДУЩИЙ, но, черт возьми, жалко время. Ведь пришлось подниматься почти к бараньим лбам, а затем спускаться опять же по бездорожью вдоль реки. Но ничего, это последнее приключение нашей небольшой экспедиции мы тоже выдержали.

[Materhorn]

Текст писал не я. А мой инструктор Васюкович Л.А. Я был участником этой экспедиции)))
Это было потрясающе! Просто захотелось поделиться.

[Hellen]

Здорово! Большое спасибо, очень понравился рассказ!
Очень часто в походах испытываешь чувство недосказанности, бывает невыносимо жаль, что в этот раз не сложилось выполнить план, но нужно уметь бороться с такими чувствами. Даже тот факт, что мы попадаем пусть и не надолго в горы, дает нам очередной раз вспомнить, что в жизни много удивительного.
Пишите еще!

[Materhorn]

НЕОЖИДАННОЕ ПРИКЛЮЧЕНИЕ ДЛИНОЙ В ДВАДЦАТЬ ЧАСОВ

Любое восхождение – это честный и опасный поединок с вершиной. Надо только помнить, что вершина никогда не может быть побежденной в этом поединке, она всего лишь проявляет снисходительность к одержимым ее высотой, ее притягательной силой. В этом поединке мы побеждаем себя. И нам это удается только в том случае, когда мы оказываемся достойными ее.

После траверса я остался не у дел, а в альплагере такая ситуация очень тягостная. Понимая это, Юрий Иванович предложил мне присоединиться к отделению инструктора Гаврилова Юрия с тем, чтобы совершить зачетное восхождение. Поскольку у меня до отъезда оставалось всего три дня, к тому же погода испортилась окончательно: после двенадцати горы затягивало плотными облаками, и начинал идти дождь. Поэтому решили не выходить с ночевкой, а совершить восхождение с лагеря. Самым подходящим объектом для этого, конечно же, является вершина Чот-Чат и позабытый на нее маршрут по Восточному гребню 1-Б к. тр. А маршрут – очень красивый, смело очерченный в виде крутых ступеней на фоне неба.

Юрий согласился с моим предложением. Некоторые сомнения Юрия Ивановича в доступности маршрута начинающим альпинистам нам удалось развеять, советы и предостережения друзей по цеху, коллег-инструкторов, мы отклонили. Нужно сказать, что я сторонник того, чтобы именно самый первый маршрут в жизни был достойным, а не был, как поется в некогда популярной альпинистской песне, «лакированной тропкой» Наверное, поэтому своих новичков я, как правило, закаляю на Ору-баши.

Итак:

«… Жребий брошен: вновь легла дорога.

Все сомнения остались позади.

Нотой СИ звучит в душе тревога,

Горизонт туманный впереди…»

Во второй половине дня, как по расписанию, пошел дождь, хлесткий, напористый. Но намечаем выход на пять утра. Вместе с нами выходит из лагеря и отделение Ирины Морозовой тоже на Чот-Чат, только по маршруту 2А к.тр.

К чести участников обеих отделений выходим ровно в пять. ли? Женщину, как положено галантным мужчинам, пропускаем вперед. Стараемся не отставать от взятого уже значкистами темпа.

Небо звездное. Надолго ли?!

Увы, не надолго! Роса отсутствует. И тут же возникает второй вопрос: Успеем ли обогнать непогоду? Будем стараться!

Отделение Ирины продолжает подъем вдоль речки вверх по ущелью, мы же переходим ее, уже полноводную в такое раннее время, и начинам подъем по крутому травянистому склону прямо вверх, в направлении гребня.

Наш напор и пыл заметно ослабила мелкая осыпь. Вспомнил, что кто-то в лагере рассказывал, что поднимается на перевал Кой-Авган по сыпухе на кошках. Можно было бы попробовать, но кошки мы не взяли, так как маршрут – скальный. Хотя, как оказалось позже, кошки нас бы выручили, но обо всем попорядку.

Стараюсь не смотреть назад, чтобы не расстраиваться: из Чегемского ущелья через перевалы выползают тучи, Адыр-су закуталась в белую вуаль, появилось облачко и над перевалом Гарваш. Но над нами пока безоблачное небо. Потеем, и упорно в лоб, и зигзагами, выбирая камни покрупнее, чтобы использовать их, как ступеньки, все ближе подходим к началу маршрута.

И вот он, наконец, долгожданный. С радостью прижимаемся к скалам, теплым, кажущимся такими надежными после уползающей из-под ног мелкой осыпи.

Посоветовавшись с Юрием, решаем, что я иду впереди, как уже ходивший этот маршрут, а он будет заключающим.

Прохожу первую веревку. Скалы сильно разрушены, проблема с выбором мест для страховки. Понимая, что у наших новичков еще нет опыта в этом ответственном вопросе, решаем организовывать перила. Процесс для большой группы, хотя и надежный, но очень тормозящий подъем. Пройдя веревку, приходится ждать, пока поднесут тебе самую нижнюю. Ребята стараются, но выигрыш все равно мизерный.

Но самое главное, что они воодушевлены, они окрыленные, они не скрывают своего восторга от открывающихся видов на горы, долину, на лагерь, такой уютный, милый. Я же, поглядывая на небо, стараюсь пока не драматизировать ситуацию, хотя уже ясно, что и сегодня все в природе пойдет по уже установившемуся графику: часа через два-три облачность сомкнется над долиной. Призываю ребят медитировать, уверяю, что это обязательно, если не остановит непогоду, то хотя бы замедлит ее приход. Кто его знает, от этого или по иной причине, но как-то, мы прошли Лацгу по 3-А, сопровождаемые окном в небе. И на сеансе связи с вершины, помню, радист даже не поверил, что у нас погода, так как в лагере шел с самого утра дождь.

На страховке всматриваюсь в гребень, по которому уже должна было бы подниматься группа Ирины Морозовой. Они появились, но, выбившись из графика, так как проход по леднику оказался к концу августа уже довольно проблематичным. Намеченной «Встречи на Эльбе» не состоялось. До их гребня нам еще предстояло немало испытаний, как объективных, так и субъективных. Да и не удивительно, у ребят первая в жизни настоящая вершина. Правда, у некоторых из них за плечами достаточный опыт горных походов.

Вот уже поперли облака и из-за в. Гумачи. Несколько раз громыхнуло над Башкарой, а с висячего ледника Чегет_тау сошла мощная лавина на ледник Гумачи. Горы заговорили с нами на языке ультиматума. И все же, мы решаем продолжать подъем. Анализирую ситуацию, продумываю возможные шаги отступления. Главное, выйти на С-В. гребень вершины. С него было бы логичней всего спуститься на ледник Чот-Чат, но без кошек его не пройти. Ищу глазами возможный путь спуска с того же гребня в нашу сторону. И нахожу его, увидев цепочку то ли туров, то ли овец спускающихся вниз. Значит, если не удастся подняться на вершину, то путь отступления есть. Спускаться же по пути подъема опасно из-за рыхлости скальных взлетов. И при лазании, и при дюльферах можно ненарочно вызвать камнепад.

Такое ощущение, что ход времени неравномерен. После двенадцати, оно буквально сорвалось с якоря. Непогода, а она уже неотвратима, не сразу обрушивает на нас свой заряд воды, снега, она ведет себя, словно кокетка, то хмурится, то вдруг одаривает ярким солнцем, то обдает влажным леденящим воздухом.

И вот, наконец, гребень, вершинный гребень. Группа Ирины уже прошла его вниз.До вершины минут сорок-час. Решаем продолжать подъем. И действительно через сорок пять минут первые две связки на вершине. Конечно же, можно было бы, написав записку, начинать спуск и вернуть тех, кто еще на подходе к вершине. Но знаю, по собственному опыту, как это тяжело отступать назад, когда вершина совсем рядом. Хотя отступление назад требует не меньшей силы воли, чем, собрав ее в кулак, преодолеть слабость и взойти на вершину.

И мы дождались всех! Пусть они провели на вершине всего несколько минут, но зато, каких минут! Они останутся в их памяти навсегда!

Спускаемся компактно, стараясь как можно скорее терять высоту пока густая облачность на накрыла вершину. Но наступление циклона неотвратимо и мы вскоре в полной мере ощутили его власть. Напористый, жесткий дождь обрушился на вершину, разрушенные непрочные скалы гребня стали мокрыми, скользкими, что замедлило наше движение. В плотных облаках, главное, не потерять друг друга с виду и не сойти с маршрута.

Ключевую стенку двоечного гребня проходим уже в сумерках. В редких разрывах облаков пытаюсь рассмотреть путь подхода к спасительному варианту спуска. В хорошую погоду еще должно было бы быть светло, но сейчас иное дело.

Через несколько минут стало темно. Сыро, холодно. Периодически на нас обрушиваются заряды дождя вперемешку со снегом.

- Что будем делать? Куда теперь? – спрашивают ребята.

«Что делать?» - спрашиваю и я себя и отвечаю:

- Прежде всего, не паниковать! Будем спускаться! Спускаться предельно осторожно.

Надеть налобные фонари! И следовать за мной буквально след в след.

В кромешной темноте ночи вспыхнули тринадцать фонарей. Их свет упирался в плотную завесу то ли облаков, то ли тумана.

С крутого скального сброса удается спуститься по узкому желобоподобному кулуару. Из-за опасности камнепада спускаемся по одному.

Не устаю повторять об осторожности, об ответственности друг перед другом. О цене возможной ошибки не хочется говорить вслух. Впрочем, каждый из нас, уверен, осознавал это.

Ощущаю каждым своим нервом, что в группе постепенно проходит чувство отчаяния, неуверенности и даже страха.

Пытаюсь в темноте сориентироваться, вспоминая все детали, какие-то ориентиры намеченного еще днем возможного спуска. Прошу выключить фонари. Тщетно: темень непроглядная. Вспоминаются стихи Кулиева:

« Горы, горы, не будьте недобры!

Даже в самый нерадостный час

Я прошу вас, не станьте надгробьем

Всем идущим по вашим плечам!...»

То ли мне показалось, то ли, действительно, в разрыве облаков мелькнули огни лагеря, словно маня к себе.
- А мы? Что делать нам?

- Ждать! Если нет прохода, я вернусь! Но я уверен, что он есть!

И я не ошибся. Свет моего фонаря высветил светлое пятно на зеленом плече – место лежки туров. В нос ударил резкий запах турьей мочи.

Спасены! Потому что от этого места, я заметил днем, спускаетя широкий осыпной кулуар.

Огни лагеря исчезли за пеленой облаков.

- Подходите ко мне! Идите осторожно на свет моего фонаря!

Конечно же, нам предстоял еще долгий спуск, но был найден ключ к нему.

Впервые за последние несколько часов напряженного молчания кто-то начал шутить и даже строить планы на будущее.

Запах козлиной мочи казался самым ароматным на свете, достойным сравнения с самыми престижными парфумами. Он обещал тепло, домашний уют, в нем ощущалось дыхание трав такой желанной и такой еще далекой долины.

Спустившись ниже облачности, видим, как в лагере отключили свет. И только сейчас вспомнили о времени. Правду говорят, что счастливые часов не наблюдают!

- Сколько же мы идем?

- Восемнадцать часов!

- Правду говорят, что счастливые часов не наблюдают! – пытаюсь пошутить.

- Вернее, блаженные! – кто-то поправляет меня.

- Счастливые блаженные!

Привычное состояние группы.

«До лагеря еще часа два- три»- оцениваю я ситуацию.

Но теперь уже дойдем!

Вижу свет только в одном-единственнм окне второго этажа лагерного павильона. Оно светилось долго, и его спасительный свет, говорю это без пафоса, согревал нас, порождая массу теплых слов благодарности, которые так и не произнес внизу. Делаю это сейчас! Спасибо!

Видели и мечущийся свет фонаря на Чот-Чатской тропе. Это, как мы узнали, позже, Дима выходил нам навстречу.


В лагерь вернулись в час ночи!



Следующий день прошел в воспоминаниях пережитого неожиданного приключения длинной в двадцать часов.

Конечно же, можно по-разному оценивать это восхождение. Знаю, что в советские времена мы бы с Юрием получили выговора даже при положительном исходе, как говорили, альпинистского мероприятия.

Я же надеюсь и даже верю в то, что ребята сделали самый важный вывод для себя: восхождение даже по самому простому маршруту может быть экстремальным и что исход его зависит только от самих себя, если к горам относиться не свысока, а как к достойному партнеру в дружеском поединке.

А вообще:

«… Не надо потоком словесным

Обвинять нас невинных, судить!

Надо быть одержимым и честным,

Чтобы горы и дружбу ценить!»

[Materhorn]

МАТТЕРХОРН

МАТТЕРХОРН Гастон Ребюффа «Гид рассказывает» (Перевод Леонида Васюковича) Маттерхон - самая красивая вершина в мире! Как никакая другая вершина примерно той же высоты в 4482 метра, она поражает, берет в плен при первом же взгляде на нее или хотя бы даже на ее фотографию. Скальная пирамида, окруженная ледниками, она гордо устремлена в небо, и ее необычная красота заключается еще и в ее горделивом одиночестве. Мое первое знакомство с вершиной произошло еще в те годы, когда я не занимался альпинизмом. Однажды мой друг прислал мне великолепную открытку с видом Маттерхорна и несколькими словами о своем восхождении: «… Благополучно вернулся с великолепной груды булыжников!». Тогда я не понял смысла этой фразы, но эти слова поразили меня и остались в памяти. Я считал, что так отзываться о престижной вершине просто непочтительно и даже дерзко. И только после того, как я прошел практически все маршруты этой знаменитой горы, я понял, что хотел сказать мой друг. Решившись на восхождение на Маттерхон, не следует надеяться на прочные, надежные скалы: поэтому кажется настоящим чудом, что Маттерхон так сохраняет свою форму вопреки всем вызовам погоды и времени. Маттерхорн – для каждого альпиниста это слова звучит в сердце, как самая заветная песня… Изо всех проложенных на вершину маршрутов самым красивым, как по мне, является маршрут по гребню Фюржана. С него – то я и начал свое знакомство с Маттерхорном. Десять дней до восхождения, проведенных в Зермате, мы с друзьями говорили только о вершине, о восхождении. И вот в половине девятого утра я и мои друзья Поль Бельер и Поль Абран стоим на перевале Фюржана. Очарованные открывшейся наши глазам панорамой, (море облаков заполнило все долины), мы на некоторое время даже забыли, что поднялись на перевал ради другой цели. В одиннадцать начали восхождение. Первые пятьсот метро гребня достаточно простые, поэтому прошли этот участок одновременно. С высоты 4000 метров гребень резко меняет крутизну, а уже подтаявший снег усложняет подъем, и все же мы достаточно быстро и слажено поднялись на плечо к вертикальной стене. С большой осторожностью траверсировали влево на балкон, нависшей над южной стеной в тысячу метров. - Посмотри вправо! – обратил мое внимание один из моих друзей. – Я вижу крюк! Метрах в трех над ним еще один крюк с петлей. Я знаю, что эти крючья самого сложного маршрута Луи Карела. К тому же, за неимением достаточного количества крючьев, петель, лесенок, мы не смогли бы пройти этот акробатический маршрут. И еще, бездонная пропасть под ногами, буквально парализует движения. В Доломитах, например, как на Гранд Лаваредо, стена вертикальна с самых первых ее метров, здесь же после достаточно пологого подъема очень трудно чисто психологически перейти на жуткую вертикаль стены, которая смотрится вертикальной линией на фоне неба. И все же, мы решились! Поль Абран помог мне подняться на плечи Бельера, чтобы я смог дотянуться до первого крюка, затем до второго. В этот момент я подумал: « Если бы первопроходец увидел нас сейчас, как мы используем забитые им крючья, он бы почувствовал себя счастливым!». Стена поражает не только своей крутизной, но и хрупкостью, ненадежностью скал. У меня появилось желание спуститься, чтобы продолжить подъем по намеченному маршруту. Но, оценив ситуацию и возможность срыва при спуске, я решил продолжать подъем по маршруту Карела. Постепенно мое сознание приняло эту сумасшедшую для трезвого ума идею и меня охватило непреодолимое желание пройти маршрут. Мои пальцы буквально ввинчивались в мелкие зацепки, носки ботинок упирались в неровности скал. В эти минуты я, казалось, сливался со стеной, почти автоматически контролируя каждое свое движение. Через некоторое время мне удалось подняться к небольшой нише. Я долго блуждал взглядом по гладкой стене в поисках подходящей трещины, чтобы забить крюк и организовать страховку для своих друзей. Они поднялись ко мне, и мы после трудного подъему по-настоящему почувствовали себя счастливыми оттого, что оказались рядом. От ниши мы пересекли влево желоб и оказались под мрачным, влажным камином. И только здесь мы заметили, что небо на западе, до этого момента скрываемое стеной, затянуто тяжелыми грозовыми облаками. Стараемся ускорить подъем на вершину, чтобы успеть начать спуск с нее до того, как гроза накроет Маттерхорн. На вершине не задерживаемся, но грозовой фронт уже накрыл вершину. В то время, как мои друзья спускаются с вершины, я чувствую, как начинает звенеть мой ледоруб, как, кажется, вибрируют скалы, как шевелятся волосы на голове. Буквально физически ощущаются в воздухе потоки электрических зарядов. Начинает темнеть: в августе дни короткие, к тому же, грозовые облака напрочь скрыли солнце. Спуск в хорошую погоду не представил бы никаких особых трудностей, но в грозу он становится крайне опасным. Именно на нем сорвались первопроходцы Маттерхорна в 1865 году: Кроз, Хандов, Дуглас и Хюдсон. И и, и мои товарищи, конечно, вспоминаем их, но стараемся не говорить о той страшной трагедии. Мы торопимся, но стараемся делать все надежно. Я до сих пор уверен, что тогда нам просто помогла какая-то таинственная сила… Мы ощущали, что в нас проснулись скрытые запасы энергии, которые дремлют в каждом человеке и просыпаются только в определенные, самые критические моменты жизни. Несмотря на хлесткие порывы ветра, несмотря на слепящие глаза вспышки молний, мы испытывали огромную радость оттого, что не теряли чувство самообладания перед ловушкой разбушевавшейся природы. В восемь вечера стемнело полностью, вершину окутала непроглядная темень. Наш темп спуска замедлился. В какой-то момент внизу мелькнули огни. - Хижина! – закричали мои друзья. – Нам кто-то сигналит фонарями! Но они ошибались. До хижины Сольвей оставалось еще метров двести спуска, и мы, конечно же, сегодня не спустимся к ней. Мы старались потерять высоту, найти хоть малейшую нишу, чтобы пересидеть грозовую ночь. В полной темноте мы ничего не видим, надеясь только на руки, на ноги, они – то лучше ощущают зацепки, неровности скал. Во время вспышек молний мы стараемся рассмотреть путь хотя бы на два – три шага. Но это тоже не всегда удается, так как яркие вспышки молний слепят глаза. А затем снова окружающий нас мир погружается в непроглядную темноту ночи. И все же, мы шаг за шагом постепенно теряем высоту. Потому что другого выхода у нас просто не было. И все же, нам повезло: мы нашли небольшое укрытие под нависающей плитой. Буквально через несколько секунд окружающие нас скалы заискрились странным светом. Это были электрические разряды. Мне приходилось видеть и раньше во время грозы ужасающие картины, когда огненные шары размером с крупные апельсины катились вдоль стены, разбиваясь со страшным грохотом или же желтые, фиолетовые огненные зигзаги, сопровождаемые запахом серы. Но никогда еще не приходилось видеть пляску тонких, изящных, трепещущих нитей длиной до сорока сантиметров. При каждом ударе молнии в вершину Маттерхорна эти огни гасли, а затем снова бесшумно вспыхивали, очаровывая нас. Все это было похоже на фантастический балет. Это Маттерхорн отдавал аккумулированную энергию молний, наряжая свои стены, гребни сказочной иллюминацией. Нам казалось, что мы являемся участниками грандиозного незабываемого спектакля, который длился всю ночь. К трем часам утра гроза прекратилась. Облака растянуло, и мы увидели огни Зермата. Но ощущение связи с таким уютным и желанным миром было недолгим – снова вершину окутало плотными облаками. Резко похолодало, холод пронимал до костей. Пошел снег. Крупные снежинки закружили вокруг нас, больно кололи лица, проникали за одежду. Вершина побелела. В разрывах облаков появлялись и исчезали звезды, но их свет такой далекий и такой ненадежный не согревал нас, не дарил надежд на улучшение погоды. А снег все падал и падал… К пяти утра небо на востоке посветлело. Съев все, что оставалось, сухофрукты, курагу, мы начали спуск. И этот спуск в абсолютной тишине после громыхающей ночи казался особенно торжественным, если еще добавить то, что скалы покрыты девственно чистым снегом, а местами и ледяной коркой. Несмотря на бессонную ночь, мы не ощущаем никакой усталости. Наоборот, нас переполняло ощущение огромной радости, неописуемого счастья. Маттерхорн сделала все, чтобы мы почувствовали себя по-настоящему счастливыми: в течение двух дней он награждал нас, воодушевлял своей красотой, акробатическими трюками, к которым мы прибегали преодолевая его крутые скалы, испытывал яростной непогодой, не сумевшей сломить нашу волю . Но самой главное, от начала и до конца восхождения мы испытали чувство единой команды, чувство великой дружбы, а без этого все красоты вершины и радости от восхождения – просто ничто.
© Гастон Ребюффа( перевод с французского- Леонид Васюкович